Елена Николаева шутит в интервью, вспоминая свое балетное прошлое, что сейчас переживает «болезнь первой линии». Так бывает, что долгое время ты честно занимался своей профессией, а потом вдруг что-то щелкнуло, сложился пазл — и тебя заметили, предложений прибавилось, и работа без выходных. Главное — суметь расставить приоритеты.
– Елена, с интересом смотрю сериал «Лихие». Какие эмоции у вас от этой работы?
– Прекрасные! И я тоже с удовольствием смотрю. Работа была очень сложной, но интересной. Мы снимали кино про непростых людей, точнее, про людей с очень непростой судьбой. Не пожелаешь таких «лихих» испытаний никому, и возвращаться в 90-е мне не хочется.
– Может, сейчас вы бы что-то сыграли иначе?
– Нет, мне все нравится. Режиссер Юра Быков всегда был на площадке и подсказывал, в какую сторону двигаться. А если ты доверяешь режиссеру, то все происходит по взаимному согласию и любви. Думаю, все получилось, как и было задумано.
– Это ваша первая работа с Юрием Быковым? Как сложился контакт?
– Да, но знакомы мы давно. Вот, наконец удалось поработать вместе. Контакт сложился сразу, потому что Юра — замечательный человек и профессионал своего дела, прекрасный режиссер.
– Что для вас важно в режиссере, какие качества? Что вы должны увидеть, чтобы понять — вы сработаетесь?
– Прежде всего то, что он знает, что делает, и болеет за результат. Это не просто кинопроцесс, какой-то проходной сериал, который можно быстренько снять по сценарию. Это творчество. Мы приходили на площадку, и прежде, чем начать снимать сцену, репетировали. И бывало, что Юра брал паузы. Мы могли сидеть минут пять в локации, просто молчать. А потом он вдруг концентрировался, брал актеров за руки и начинал водить по локации, говорить текст. И сцена начинала совсем иначе складываться, не так как было в моей голове — удивительное что-то происходило. Я, кстати, ни с кем так больше не работала, как с Юрой, почти волшебство какое-то.
– Вот вы сказали, что не хочется возвращаться в лихие 90-е. А как ваша семья проживала то время? Какие у вас остались воспоминания?
– Я не люблю тот период. Хотя мне в 93-м было всего десять лет, я почему-то помню то время тяжелым, мрачным, серым. И бабушка у меня тогда умерла…
– Ваша семья испытывала материальные сложности?
– Как и большинство семей тогда: открываешь холодильник — а там мышь повесилась. Нашим детям сейчас сложно такое представить. Пара новых туфель уже была большим счастьем. Их покупали на два размера больше, «на вырост», а пока подкладывали в носок ватку.
– А вам тогда хотелось что-то? О чем может мечтать ребенок — куклу, велосипед?
– Родители старались делать все, чтобы у нас с сестрой было беззаботное детство. Моя мама — артистка балета, часто ездила за границу и, конечно, всегда привозила что-то дефицитное. Помню кроссовки на светящейся платформе, в которых я щеголяла в школе. И кстати, у меня была потрясающая фарфоровая кукла, кажется, из Германии. Но это все-таки был конец 80-х годов.
– Ваша мама — солистка танцевального коллектива хора имени Пятницкого. Наверное, у вас дома собирались интересные, талантливые люди. Кто-то оказал на вас особое влияние?
– У нас всегда было очень весело, пели песни. Вообще был такой дом открытых дверей. Моя мама — человек очень гостеприимный. Наверное, поэтому сейчас я не очень люблю большие компании — в детстве этим насытилась. Не помню, чтобы кто-то оказал на меня особое влияние. Мне всегда хотелось быть похожей на маму, больше ни на кого.
– Я прочитала в одной из статей, что вы мечтали стать новой Анной Павловой…
– Да, это правда. Когда я была маленькой, почему-то хотела стать Анной Павловой. Причем, не помню, чтобы особо часто ходила на классический балет. В восемь лет я поступила в Академию Борзова, это балетная школа. Однако в школу Большого театра меня не взяли, и на этом мое желание заниматься балетом закончилось. Я ушла в народные танцы, в студию Игоря Моисеева.
– Почему не взяли, что сказали?
– Ну, там обычно не объясняют.
– А почему дальше вы не пошли по этому танцевальному пути, выбрали другую профессию?
– Я достаточно много потанцевала. Это прекрасная профессия, и меня окружали замечательные люди, но я понимала, что дальше, в принципе, никакого развития для себя не найду. Ну и в какой-то момент резко захотела пойти в театральный, хотя не мечтала быть актрисой никогда. В первый раз поступала за компанию с подружкой, «пролетела». А на следующий год уже готовилась серьезно, ходила на подготовительные курсы и поступила в ГИТИС.
– А подружка?
– Не знаю. Она была тогда подружкой, сейчас я, к сожалению, даже не помню, как ее зовут.
– Скажите, а балетное прошлое сказывается на вашем образе жизни: режим питания, физические нагрузки?
– Если ты артист балета, это с тобой уже на всю жизнь. Растяжка у меня сохранилась. Конечно, при первой возможности я хожу на всевозможные виды спорта, танец тоже нужен в профессии актрисы. Диеты? Ну здесь и без балета приходится себя в форме держать.
– Это правда, что у людей с балетным прошлым особый характер, стойкий, потому что с детства приучены к большим нагрузкам, самодисциплине?
– Я не могу отвечать за всех артистов, но у меня была серьезная школа, которая закалила мой характер. И я понимаю, что через терпение, труд и боль можно преодолеть, казалось бы, невозможное.
– Вы когда-нибудь играли балерину?
– Да, в фильме «Неваляшка». Причем это случилось сразу после окончания института. И благодаря этой роли я даже позанималась немного с педагогом в Академии при Большом Театре. Мы поставили небольшой кусочек из балета, кажется, это была «Жизель».
– А сейчас у вас есть актерская мечта?
– Я об этом уже говорила — мне хотелось бы сыграть ведьму.
– Из сказки? Или женщину с характером?
– Ну, в большинстве из нас есть какая-то чертовщинка, так что такое я уже играла. (Смеется). Я говорю именно о сказочном персонаже.
– Кстати, вы видели «Последний богатырь. Наследие»? Как вам ваша подруга Юля Пересильд в роли Бабы Яги?
– Пока не смотрела. Мне, наверное, ближе Панночка из гоголевского «Вия».
– Сложно ли дружить актерам, не подмешивается ли сюда некая профессиональная ревность?
– Опять же, не буду говорить за всех, но у меня есть друзья-актеры. Прежде всего, это мои однокурсники, с которыми мы вместе уже много лет. И мы прямо семья. Какая ревность? Наоборот, есть радость за успехи друг друга, искренняя причем. И я считаю правильным, если понравилась какая-то работа, сказать об этом. Всегда приятна похвала от коллег.
– Знаю, что 29 ноября для вас день второго рождения. Вас спас во время шторма друг, актер Евгений Ткачук. Изменилось ли у вас после этого отношение к жизни? Может, приоритеты поменялись?
– Нет, это все проживаешь в моменте. Плохое забывается быстро. Но в шторм я больше в море не полезу, лучше смотреть на стихию издалека. Приоритеты — это мои дети, тут ничего не поменялось. То есть, самое главное в моей жизни — семья.
– Сериал «Актрисы» с вашим участием вызвал большой резонанс. Там показано очень много актерских страхов. Это утрировано, или, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки?
– Нет, мы не шутили на эту тему, и ничего не утрировали. Я знаю, что многие люди, посмотрев этот фильм, высказывались, что это какая-то сказка. Мол, неужели такие несчастные люди эти актеры? Мне кажется, мы все очень честно рассказали про нашу профессию.
– А что-то из этих актерских страхов вам свойственно?
– Ну, конечно, я же актриса. Думаю, самый большой страх — остаться невостребованным. К сожалению, у нас так — либо ты работаешь без выходных (как у меня было последние четыре месяца), либо можешь полгода, а то и год сидеть без работы. И вот это состояние, конечно, очень не комфортно.
– И в один из таких моментов вы пошли в школу бариста.
– Да, научилась варить кофе. Нужно было переключить голову. Но в глубине души я чувствовала, что период простоя временен, и скоро все наладится. И вот сейчас есть прекрасные роли. Я с ними живу, работаю. Надеюсь, все и дальше будет складываться.
– Вы сказали: четыре месяца без выходных. Я вот только-только закончила статью о профессиональном выгорании…
– Надеюсь, со мной такого не случится, потому что сразу же после этого я поехала с детьми и мамой на море. И быстренько восстановилось.
– Ваш сегодняшний успех — это как-то само собой произошло, или, может, вы что-то для этого сделали? Многие ваши коллеги идут во времена пауз на актерские тренинги.
– Нет, я не видела смысла в тренингах. Актеры сидят без работы не потому, что они плохие и им чего-то не достает. Просто удача не на их стороне. У нас очень много прекрасных, талантливых и… невостребованных актеров.
– То есть, вы считаете, что большую роль в актерской судьбе играет все-таки случай?
– Не случай, удача.
– Ваша дочь Вероника тоже проявляет интерес к съемкам, к актерскому мастерству. Не будете отговаривать ее от нестабильной профессии?
– Нет, отговаривать точно не буду. Про сложности она и так все знает. Она побывала у меня на съемках и заявила, что хочет сниматься в кино. Я ответила, что для этого нужно много приложить усилий. Сначала надо закончить школу, а уже потом, если захочется, поступать в театральный. Учеба сейчас должна быть на первом месте.
– В театр, на свои спектакли, вы ее приглашали?
– Да, мои она уже посмотрела не по одному разу. А вот в другие театры ее почему-то сложно затащить. Очень ей нравился спектакль «Шведская спичка» с моим участием, который много лет шел в Театре Наций. Сейчас его убрали из репертуара. И Вероника все сокрушалась: такой хороший спектакль, как жаль. Она его смотрела, кажется, раз десять.
– А у сына какие увлечения?
– Он занимается легкой атлетикой, бегом.
– Успехи делает?
– Наверное. Он очень долго занимался футболом, потом решил резко поменять спорт. И я, как много работающая мама, еще не особо в курсе, как у него складывается с новым увлечением.
– Можете ли вы с детьми обсуждать какие-то взрослые вопросы? Говорить, что вам, например, в какие-то моменты тяжело, трудно?
– Я с детьми уже давно по-взрослому разговариваю. Они вполне адекватные люди. Жду, когда закончатся пубертат, и они станут еще более адекватными. (Улыбается). И будут слышать меня, наверное, быстрее, чем сейчас. Сейчас у нас сложный период: сыну 15, дочке 12 с половиной. И, в общем, у нас весело, как во многих семьях, где есть дети подросткового возраста.
– Как вы стараетесь себя вести в такие моменты? Как друг или аккуратно проявляете авторитет?
– Мне кажется, в этом возрасте папа — больше авторитет для детей. Я стараюсь разговаривать с ними на равных, хотя психологи и утверждают, что это ошибка. Ты, прежде всего, должен быть родителем, а потом уже другом. Но у меня по-другому не получается. Да и вообще, дети у меня прекрасные.
– Елена, судя по всему, вы человек азартный…
– Да (улыбается).
– У вас в жизни есть какая-то страсть помимо профессии, работы?
– Нет, страсть — это моя профессия. Мне хватает азарта именно в ней.
– Случалось ли вам безрассудно влюбляться?
– Ну, наверное, влюбленность — сама по себе безрассудство, особенно поначалу. Хотя в моменте сложно отследить «симптомы», когда теряешь голову, способность рассуждать рационально. Потом, по прошествии времени, понимаешь, что, возможно, это и было безрассудно.
– Многие ваши коллеги рассказывали, какие страсти кипели у них в театральном институте, какие драмы были…
– У меня никогда не было романов с людьми моей профессии. И в театральном не случилось влюбленностей. На первом курсе, конечно, нравился кое-кто из старшекурсников, но не могу сказать, что это было что-то серьезное.
– Изменились ли сейчас ваши пожелания к партнеру?
– Я всегда ценила чувство юмора, самоиронию. Но главное, чтобы это был хороший человек, не способный на подлость и предательство.
– Такой человек есть в вашей жизни?
– Да. Я давно в отношениях, но предпочитаю не говорить об этом. Личное пусть останется личным.
Источник: www.womanhit.ru